Бродишь в себе, бродишь, блуждаешь,
кричишь «Ау! Ау!», но нет ответа,
иногда споткнёшься о камень, повспоминаешь,
но не выдержишь поворотов сюжета,
вскочишь и – дальше, дальше,
туда, где побольше фальши,
где сусальное золото, ярмарки, карусели,
где морзянкой мигают фонарики о спасении.
Приходишь в селение, там селяне.
Расспрашиваешь осторожно:
- Видели? Помните?
- Видели. Помним,- отвечают брезгливо и вяло,-
была да ушла, вот осталась сумочка в комнате.
О, ты помнишь ту сумочку – синюю,
ты хранила в ней документы и письма,
но письма состарились, а паспорта износились.
- А куда? Куда же ушла? Направление? Место?
- Да какое там направление, просто исчезла однажды.
Ну примерно как курица на насесте –
сидит, глядит, исчезает. И так происходит с каждым.
Врёте! Не с каждым! Не с каждым так происходит.
Это моя заслуга – эта дорожка кривая.
Я ведь сбежала, чтоб не попасть в преисподюю.
Всё получилось! Нашла декорации рая.
кричишь «Ау! Ау!», но нет ответа,
иногда споткнёшься о камень, повспоминаешь,
но не выдержишь поворотов сюжета,
вскочишь и – дальше, дальше,
туда, где побольше фальши,
где сусальное золото, ярмарки, карусели,
где морзянкой мигают фонарики о спасении.
Приходишь в селение, там селяне.
Расспрашиваешь осторожно:
- Видели? Помните?
- Видели. Помним,- отвечают брезгливо и вяло,-
была да ушла, вот осталась сумочка в комнате.
О, ты помнишь ту сумочку – синюю,
ты хранила в ней документы и письма,
но письма состарились, а паспорта износились.
- А куда? Куда же ушла? Направление? Место?
- Да какое там направление, просто исчезла однажды.
Ну примерно как курица на насесте –
сидит, глядит, исчезает. И так происходит с каждым.
Врёте! Не с каждым! Не с каждым так происходит.
Это моя заслуга – эта дорожка кривая.
Я ведь сбежала, чтоб не попасть в преисподюю.
Всё получилось! Нашла декорации рая.