1.
Здесь, на краю обрыва, забавно –
до последнего непонятно сорвёшься или взлетишь.
Азарт подопытной жизни. Понятие «завтра»
так же мелко и тщетно, как одинокая мышь.
Здесь, на краю обрыва очень, очень красиво!
Если суметь не думать, можно смотреть и плакать
от необъятности неба, от счастья, что слёзы лживы,
от общего умиления и от конкретности страха.
А если не можешь не думать, то можно замедлить мысли –
пусть проплывают лениво по одурманенной сини,
можно проникнуться жалостью, свойственной тем, кто в выси
к тому, что внизу и затянуто плёнкой невнятной и сивой.
2.
Здесь, на краю обрыва, нельзя поддаваться норме,
Глаза её цвета стали, скальпель её отточен,
На шее висит табличка с параметрами и прочим,
справа немножко арта, слева немножко порно.
Здесь, на краю обрыва, нельзя обживать устои,
иллюзия тихого дома исчезнет, а ты заплачешь,
и будешь смешон и жалок, а думал, что горд и стоик,
и это дурацкое знание заранее много значит.
Здесь, на краю обрыва, забавно –
до последнего непонятно сорвёшься или взлетишь.
Азарт подопытной жизни. Понятие «завтра»
так же мелко и тщетно, как одинокая мышь.
Здесь, на краю обрыва очень, очень красиво!
Если суметь не думать, можно смотреть и плакать
от необъятности неба, от счастья, что слёзы лживы,
от общего умиления и от конкретности страха.
А если не можешь не думать, то можно замедлить мысли –
пусть проплывают лениво по одурманенной сини,
можно проникнуться жалостью, свойственной тем, кто в выси
к тому, что внизу и затянуто плёнкой невнятной и сивой.
2.
Здесь, на краю обрыва, нельзя поддаваться норме,
Глаза её цвета стали, скальпель её отточен,
На шее висит табличка с параметрами и прочим,
справа немножко арта, слева немножко порно.
Здесь, на краю обрыва, нельзя обживать устои,
иллюзия тихого дома исчезнет, а ты заплачешь,
и будешь смешон и жалок, а думал, что горд и стоик,
и это дурацкое знание заранее много значит.