![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
"Довлатов" Германа-младшего
Jul. 31st, 2018 10:59 amСмотреть "Довлатова" было прикольно, а местами даже ностальгично, как фотоальбом с черно-белыми фотографиями.
И даже чувствовать себя футбольным болельщиком получилось, потому что мысли приходили какие-то выкрикиваемо-спортивные: "Мазила!" "Отличный удар!" "Играй, сука!" "Гол!" "На мыло!"
Избыточно-символический советский быт показан неплохо, хотя и гиперреалистично. Характеры чудесные получились - редакторша в газете, как ни странно Бродский, есть и ещё. Характеры фальшивые получились - мать, доча, есть и ещё. Общий бормочущий фон - хорошее решение для такого фильма, действительно, мы же вот так и плавали в этом советском абсурде, скользя мимо, не задерживаясь, протискиваясь.
Но. Когда фильм закончился и чуть устаканился, осталось одно неприятное ощущение, которое затмило всё хорошее. Довлатов. Кто этот дебил с писательскими навыками и сверхценной идеей "АААА, меня не печатают!!!!"? А это Довлатов, детки. Это тот, про которого в конце фильма вывешена специальная табличка - мол, в клетку этого фильма был помещён один из лучших писателей века. Это чтобы мы не ошиблись или для когнитивного диссонанса: ЭТО - лучший?
В общем, главное ощущение от Довлатовского образа - пошлость. Большая милая глупая пошлость. А, есть ещё и маленькая условно-умная пошлость. Это Доча, постоянно предъявляемая зрителю как Символ. Это молчаливое привидение, эта всепонимающая судия всё время прошивает мозг иванушки-писателя немым укором, и бездомный писательский мозг твердит в зрительный зал:"Кукла! Не печатают! Кукла! Деньги на дочу! Не печатают! ХАЧУ-ХАЧУИЗДАВАТСЯ! Кукла!" Мы немолодые, мы свидетели, мы - писатели, поэтому свидетельствуем: да, каждый опальный писатель хотел, чтобы его публиковали, но это желание было вяло-фоновым, высказывать его вслух было неприлично, не только потому, что это просто смешно, но и потому, что предполагало компромиссы с властью, как минимум - полускурвливание. Отлучение от печатного станка было просто данностью, побочным следствием избранного пути. И, кстати, наблюдая разные литературные тусовки, мы ни разу не видели литератора, постоянно нудящего, что его не издают.
Господи, да за что? За что режиссёр так опустил, опростил и опошлил образ сложного человека? Мы ведь знаем Довлатова, просто потому, что читали его книги, мы ценим его за то, что он умён и ироничен. И Герман-младший читал и знает, поэтому ведает, что творит, поэтому и спрашиваем: "За что?" Или даже "Зачем?"
И даже чувствовать себя футбольным болельщиком получилось, потому что мысли приходили какие-то выкрикиваемо-спортивные: "Мазила!" "Отличный удар!" "Играй, сука!" "Гол!" "На мыло!"
Избыточно-символический советский быт показан неплохо, хотя и гиперреалистично. Характеры чудесные получились - редакторша в газете, как ни странно Бродский, есть и ещё. Характеры фальшивые получились - мать, доча, есть и ещё. Общий бормочущий фон - хорошее решение для такого фильма, действительно, мы же вот так и плавали в этом советском абсурде, скользя мимо, не задерживаясь, протискиваясь.
Но. Когда фильм закончился и чуть устаканился, осталось одно неприятное ощущение, которое затмило всё хорошее. Довлатов. Кто этот дебил с писательскими навыками и сверхценной идеей "АААА, меня не печатают!!!!"? А это Довлатов, детки. Это тот, про которого в конце фильма вывешена специальная табличка - мол, в клетку этого фильма был помещён один из лучших писателей века. Это чтобы мы не ошиблись или для когнитивного диссонанса: ЭТО - лучший?
В общем, главное ощущение от Довлатовского образа - пошлость. Большая милая глупая пошлость. А, есть ещё и маленькая условно-умная пошлость. Это Доча, постоянно предъявляемая зрителю как Символ. Это молчаливое привидение, эта всепонимающая судия всё время прошивает мозг иванушки-писателя немым укором, и бездомный писательский мозг твердит в зрительный зал:"Кукла! Не печатают! Кукла! Деньги на дочу! Не печатают! ХАЧУ-ХАЧУИЗДАВАТСЯ! Кукла!" Мы немолодые, мы свидетели, мы - писатели, поэтому свидетельствуем: да, каждый опальный писатель хотел, чтобы его публиковали, но это желание было вяло-фоновым, высказывать его вслух было неприлично, не только потому, что это просто смешно, но и потому, что предполагало компромиссы с властью, как минимум - полускурвливание. Отлучение от печатного станка было просто данностью, побочным следствием избранного пути. И, кстати, наблюдая разные литературные тусовки, мы ни разу не видели литератора, постоянно нудящего, что его не издают.
Господи, да за что? За что режиссёр так опустил, опростил и опошлил образ сложного человека? Мы ведь знаем Довлатова, просто потому, что читали его книги, мы ценим его за то, что он умён и ироничен. И Герман-младший читал и знает, поэтому ведает, что творит, поэтому и спрашиваем: "За что?" Или даже "Зачем?"
