3Ы.

[l_u]

Часть 1. Укус за бочок.

Часть 2. Ростовщик мести.

8. Вместо Натали ко мне.(a, b, c) 9. Я смотрел на.(a, b, c) 10. Мне все-таки пришлось.(a, b) 11. Волчок думает, что я. 12. Я впервые надел. ( a, b )

13. В эти дни я.

    "В эти дни изгнания евреев (евреями), я почти ослеп. Когда я отводил глаза от экрана, мир продолжал мерцать и подрагивать, словно его с другого конца рушил армейский бульдозер. Тогда взгляд мой прыгал, как рулеточный шарик, на монитор, и я всё ждал когда же он попадёт ("попадёт"?) на е-мейл от Марии, на тот номер, на который я сделал ставку в этой игре, которая не игра.

    Экраны телевизора и компьютера с ненавистью смотрели друг на друга, сквозь меня, а я вертелся между ними на вращающемся кресле. Эти параллельные пластины экранов поляризовали нашу с Волчком ненависть, и даже судорожные вращения кресла -- то в одну, то в другую сторону казались следствием этого.

    Лживый потный липкий хаос уже добрался до нас и теперь видеорядом новостей захлёстывал и затапливал. А я отворачивался к дисплею и пытался приманить кусочками сырого соблазна хаос другой, приручить его и заставить служить. Я почти не спал и почти привык к рези в глазах, да иногда казался себе на этом вращающемся кресле куском сырого мяса в микроволновке. Кажется, Волчку было интересно -- во что я испекусь между этими двумя экранами. У него самого лишь выгорали глаза, да иногда потрескивала встававшая дыбом белая шерсть на загривке.

Я чаще чем всегда нажимал на кнопки пульта, перескакивал от жизнерадостной рекламы и репортажей о ликвидации очередного поселения, на что попало. Попадало всякое. В лондонском универмаге Harrod's, в сердце бывшей империи, семья арабского любовника принцессы устанавливала бронзовую скульптуру "Невинные жертвы" -- Доди Файед и Диана держатся за руки и всматривается в глаза друг другу на фоне огромного альбатроса/голубка. Индийские сепаратисты в штате Трипура наладили производство порнофильмов для финансирования своего вооруженного восстания. Лидеры повстанцев заставляли сниматься в порнофильмах похищенных деревенских девушек и молодых членов их освободительного движения. На вырученные деньги покупали оружие.

На параллельном прямоугольнике появлялись новые заказы мести, заключались договоры, обязывавшие заказчика вернуть месть в двойном размере. А я не знал, будет ли всё это осуществлено, получится ли из этого то, что я хочу.

Теперь всё упиралось в Марию. Осуществит ли она ответную месть, отдастся ли она тому водовороту, который выпьет, в конце-концов, эту подлость, высосет черный/зелёный/красный гной из развороченной раны мира? Крутанет ли она рычажок, приводящий в действие силы очистительного водоворота всей этой канализации/цивилизации. Маленькая женская ручка перережет ли глотку чиновнику, а она, все-таки, скорее всего женщина, слишком по-женски проявляется, хотя в Сети это не всегда очевидно, но это уже и неважно, просто мне до сих пор нравится её имя. Сделает Мария это сразу или будет тянуть время? На что её хватит? Ведь так тщательно разработанный мною договор не обладал никакой юридической силой. Я считал, что наделил его силой психологической, но психология -- это тот песок, на котором легко строились и так же легко рушились многие грандиозные проекты, его хорошо пропускать сквозь пальцы и удобно швырять в глаза, особенно если они распахнуты в ожидании.

Я вполне сознавал, что блефую -- у меня не было никаких средств заставить клиентов вернуть долг мести, но рассчитывал, что исполнение заказа (не просто заказа -- мечты, ведь я имел дело с мечтателями, зацикленными мечтателями) будет вызывать сильный эмоциональный всплеск (не может не вызывать), и что ответное желание доказать свою состоятельность в игре, которая не игра окажется сильнее страха. Во-первых, страха биологического, человеческого, этого возбуждённого страха перед грядущим попранием морали, когда уже не поддерживает тебя чувство гневной справедливости. Но все-таки я надеялся, что палёный запах осуществлённого возмездия застревает в человеке навсегда, поэтому он должен оказывать на моего мечтателя своё анестезирующе-возбуждающее действо. Во-вторых, страха перед органами правопорядка, точнее даже страха перед органами правопорядка минус страх перед непонятной организацией с непонятными возможностями, но доказавшей, что она существует и действует. С этим проще, это низкий барьер, его лишь перешагнуть. Азарт и чувство принадлежности к неведомой (зловещей) системе будут если не нитями марионеток, то хотя бы придадут сил действовать.