Косясь на еврейский календарь

Так говорил Аллерген:

"Дни  трепета, этот  март наоборот, раздувают  тлеющий софт. Жжет. Потом должно стать полегче. Вертикалы надеются, что покаянными мыслями, молитвами, подаяниями и постом они могут перезаписать  себя в файл жизни.  Наивность их представлений,  на  фоне  их технологических  возможностей  --  это  что-то. Когда-то  им попытались приоткрыть какие-то истины, адаптированные, конечно, к  уровню тогдашних  диких  мусорных вертикалов. Боятся  они этого духовного света, как мы огня, что ли? Почему они тормозят,  почему довольствуются теми духовными  крошками, которые им  сбросили со  стола? Вы же уже додумались до квантовой механики. Вы же уже знаете, что принцип неопределенности  -- самый фундаментальный. Так неужели трудно допереть,  что этот принцип всеобъемлющ. Ну  какой Творец  будет  создавать  себе  детерминированную  игрушку!  Какой интерес создавать то, про  что все заранее известно? Неужели трудно догнать, что никто вас в Рош а-Шана не разносил  по файлам жизни и смерти, что сейчас своим  покаянием,  молитвами, подаяниями  и  постом вы можете  лишь повысить вероятность  пережить наступивший  год,  улучшить шансы в  игре,  перед тем, когда  на  исходе  Судного Дня  протрубит шофар, и файл  с  запланированными годовыми вероятностями гибели для каждой твари уйдет к администраторам...
...Вертикалы  нынче  засуетились.  Ясно,  идут  Дни  Трепета,  они  в  разгаре, вертикалы начали думать о софте.
     Это  не  случайно, что  Дни  Трепета  выпадают  на  начало  месяца,  на чеширские, как я их теперь  называю, дни,  вернее ночи, когда тонкая усмешка Чеширского кота в небе становится с каждой  ночью все шире. Небо в  начале и конце месяца -- кошачье, а в середине  -- кругломордое, вертикалье.  Поэтому ночное небо -- это черный сфинкс.
     Чем ближе подкрадывается к вертикалам  Судный День, тем нам с Чеширским небожителем смешнее.  А  в  вертикальих глазах стынет  надежда на спасение и очевидное понимание, что не было оно заслужено.  Поэтому все вертикалы  этих дней становятся так похожи. Боитесь, гады? Софты ваши жалкие содрогаются. Не смотря на разницу  в лицах, у  них  один  и тот же  взгляд. В глаза  им даже заглядывать не интересно -- практически одно и то же, с легкими вариациями:
     "Господи,  запиши меня в  файл жизни. Запиши меня в него, ибо я хочу... потому что я сумел оглянуться. И увидел,  что за мной тянется слизистый след недостойных мыслей, темных суждений, рожденных  безысходностью... ее  я тоже не сумел избежать, она ловила меня и поймала, пропитала меня собой, вынудила
разрешить себе все, что я не должен был  разрешить,  если бы имел надежду на продолжение...  а то, что я разрешил себе -- думать, чувствовать,  делать,-- было   следствием  конца  пути,   обрыва  его,  то   есть  его   абсолютного непродолжения...  а  следовательно  --  бессмысленности.  Бессмысленности  я испугался, Господи, бессмысленность  овладела мною, и мне стало так понятно, что  вообще все --  незачем...  Вот  почему я стал  оставлять за  собой след гниющих  надежд, отравлять  других его сладким  парализующим ядом... Но  чем ближе  подступает  эта   безысходность,  тем  более  чувствую  я  уплотнение оставшегося  времени, оно  толкает меня  в грудь, словно кулаком,  словно не останавливает, но  хочет  задержать, привести  в чувство...  в чувство...  в чувство долга по  отношению... по  отношению к собственному существованию. Я должен  жить,  Господи, потому что...  Потому  что  желаю этого  всем  своим существом.  Потому что желаю исправления. Своего. Чужого. Я готов жертвовать своим  прошлым  во имя будущего.  Я  готов  кромсать  сшитое  и  размахивать лоскутами, словно флажками,  сигнализируя  лишь одно: "Жизнь!" Я готов стать лучше. Хуже. Я  готов стать таким, каким нужно. То есть, совсем  другим. И я не стану, конечно. Но  разве недостоин я прощения лишь за силу и искренность моего желания?"