l_u: (Liza)

За скорбное терпение моё,
за пылкую, но тихую брезгливость,
с которой жить ещё не научилась,
ответит мне унылое зверьё,
я даже знаю что оно ответит,
я даже знать об этом не хочу,
как не желает знать подпитый ветер
что он задул убогую свечу,
она-то уклонялась, трепыхалась,
всё плавниками прикрывалась юрко
и привлекала любопытство хама
сжиганьем тела и накалом шкурки,
а хам невнятно небу улыбался
и не желал ответственности, впрочем,
он даже в этом несколько метался,
как мечутся боящиеся порчи,
он, я, свеча, зверьё, мы жили вместе,
в особенном и специальном месте,
там было место тем, кто на насесте,
и тем, кто порознь, но и тем, кто вместо,
возможно, это было райским садом,
мы сами в нём творили миротворство -
знать не хотели тех, кто ходит рядом,
их оправдания, насмешки, беды, скотство.

(Сборник "Осторожно, двери!")

* * *

Jun. 6th, 2015 02:59 pm
l_u: (Liza)
Певица усталых улиц, хозяйка опухших платьев,
чем дольше ходишь сощурясь, тем больше тебе понятней,
тем больше тебе потешней, тем больше тебе сторонней,
тем больше тебе безгрешней, чем ближе потусторонний,
чуть путаются эти, кирпичики здравого смысла,
чуть крошатся, и углы их отказываются касаться,
но ум, уходя в подполье, уже с темнотою свыкся
и, как под наркозом, считает потери и расстояния.
Рассеянно пепел сбивая с невидимой папироски,
ты держишь ладонь так странно, словно баюкаешь рюмку
и избегаешь подсказок, ибо подсказки - плоски,
и голой ступнёй пинаешь тяжелый занавес юбки.

(Сборник "Осторожно, двери!")
l_u: (Liza)

ЦАРИЦА ВАШТИ*

Вишь ты, Вашти.
Важная важенка.
А глаза-то влажные.
Страшно?
Ой, страшно!
Страшно перечить мужу и господину,
а отказать прилюдно - за это кара,
то-то служанки рыдали: "Ну подумаешь, стыдно,
так ведь не даром, царица, не даром!"
И ведь беда от того, что царица -
не может царица быть просто бабой,
не должно царце так опуститься,
чтоб голой плясать под пьяное "Браво!"
А раньше плясала?
Да, раньше плясала. Но всё изменяется - люди и вещи,
шепнул прорицатель: "Жизнь вроде вокзала -
движение вечно, прощание вечно..."
Дышать только нечем.
А так - всё нормально,
царица бледна и скрывает икоту,
царица боится и это банально -
нервная царская эта работа.

Взглядом зависшим прощается Вашти
с тем, что казалось стабильным и важным,
с тем, кто казался важным и личным,
а оказался пьянью столичной.
Царица кривится в дурацкой усмешке
и повторяет служанкины фразы:
"Царица царю надоела, конечно,
да все мужики одним миром мазаны".
Миром помазанный мира не ищет,
особенно спьяну, а утром, проспавшись,
осознаёт - наприказывал лишнего
и надо теперь становиться сатрапом.
Будьте вы прокляты, бабы и водка,
будьте вы прокляты, должность и гонор!
Обычное дело - жена-идиотка,
психилогический триллер и хоррор.
И обстоятельства. Да, обстоятельства.
Жизнь вынуждает, а роль заставляет.
Царицу - висеть в свежевымытом платьице,
царя - накормить заскучавшую стаю.

На мёртвых качелях качается Вашти,
в окнах дворцов неустанно мелькает,
гордость и гонор, замах и отмашка,
влево - такая, вправо - сякая.
-----------------------
* Царица Вашти - персонаж "Свитка Эстер", из рода вавилонских царей, жена персидского царя Ахашвероша (Артаксеркса). Не подчинилась повелению пьяного мужа - выйти обнажённой к гостям на пиру. Была казнена по его приказу, который поддержали/навязали царские вельможи.

(Цикл "Еврейские страсти")

* * *

Mar. 10th, 2015 08:40 am
l_u: (Liza)

Весенний ушат опрокинут на чахлую кожу,
хлорофилл зеленеет в сосудах, глаза оживают,
в процесс вовлекли даже старую толстую кошку,
и кошка уверенно ходит по самому краю.
Острый вертлявый каблук станет точкой опоры
если вонзится в весеннюю рыхлую почву,
циркулем плавной ноги обведёшь разговоры
и напоишь алкоголем набухшие почки.
Лодочкой туфля плывёт по пространству апреля,
в лодке находятся волк, и коза, и капуста,
всё это будит особое настроение,
когда эротично, светло, иронично и грустно.
С Городом тоже творятся похожие вещи -
он, обнажаясь, свою неухоженность видит,
но всё оправдает весёлая смелая течка,
весеннее прифронтовое либидо.

(Сборник "Осторожно, двери!")

 

l_u: (Liza)

Мутный взгляд опоит самогонной зависимой мыслью,
словно мокрые лозунги вяло подглазья провисли,
и тебе раскрывают объятия: "О, дорогой!
Приди же, приди, даже если теперь ты другой!"

Я очень другой! Я ужасно другой! Агрессивно!
Я убежал из России, спасая Россию.
Но я сохранил заповедник, весеннюю грядку,
я там не сажаю, там нет никакого порядка,
берёзка растёт, да матрёшка брюхатая ходит,
стихи говорит и тоскливые песни заводит.
И братья мои - беглецы, и сестрицы - беглянки
спасают, спасают Россию, сидящую в танке.


 

21

Feb. 25th, 2015 09:13 am
l_u: (Liza)
А ты бежишь, бежишь, да догоняют,
а ты молчишь, молчишь, да сколько можно,
а письма так чадят и догорают,
как человек, когда всё безнадёжно.
Двадцатый век, виновный и военный,
вдруг оказался пожилым и честным,
его ты ненавидел так идейно
и старомодно, как невольник чести,
а вольник чести, молодой и сильный,
уверенно шагает в новом веке,
не серой он попахивает, - псиной,
а у тебя подрагивает веко,
а у тебя подрагивает голос,
молчание всегда его сажает,
мудак ты старый, сохранивший гордость,
разбивший все горшки и все скрижали.

* * *

Feb. 20th, 2015 11:31 am
l_u: (Liza)
- Старенькая девочка, кем ты хочешь стать?
- Любопытным призраком! Можно? Ну пожалуйста!
Я всегда хотела над землёй летать,
чтобы бестелесно, с опцией для шалости.
Ошалевшим сгустком без забот земных
стану я скитаться, наблюдать бесстыже,
я согласна стать одною из полуживых-
полумёртвых, этих, кем сознанье движет.
Мне не жалко тела, да ну его вообще
и людей не жалко - от них же не убудет,
он довольно затхлый, этот мир вещей,
и его проблема очевидна - люди.
Пусть моё смешное маленькое "я"
помнит своё имя и ещё немножко,
мне неважно сколько будет в нём вранья
или изумления жизнью понарошку.

ОМУТ

Feb. 9th, 2015 09:26 am
l_u: (Liza)
Омутные поэты, вы стоики, тихие братья,
любители дна, ненавистники брызг и истерик,
ваша тихая мутная жизнь мне близка и понятна,
как понятен и близок для тонущих - берег.

Вы, придумщики звёзд и зверей, вы, вершители судеб,
обитая на тихих диванах, в продавленных креслах,
недостойным вином запивая посредственный штрудель,
вы - прекрасны, поскольку вам больно и интересно.

Игроки одинокой игры, обитатели полок,
ваша скудная память не служит воображению,
его пена на жарких губах превращается в порох
и способствует самосожжению.

l_u: (Liza)
С четырёх сторон зажигаем день,
бесы мелко хохочут, пинают друг-друга,
жаркий жёлтый берет день надел набекрень
и воздел облака, словно руки хирурга.
Мы крадёмся к его одеяньям сухим
и кропим их вином, зажигалку подносим,
и вдыхаем затем специфический дым,
выдыхая затем углекислую осень.
Осторожность застыла подтёками слов,
хлопья ржавчины сыплются прямо под ноги,
вряд ли кто-то из нас так сегодня здоров,
чтобы мир улучшать, окормляя убогих.
Мы творцы, мы безумцы, мы свора щенков,
неосознанно слившихся в общем объёме,
только чувство игры, словно сталь за щекой,
обостряет присутствие боли.

(Сборник "Осторожно, двери!")

* * *

Jan. 8th, 2015 10:32 am
l_u: (Liza)
Если не прислонюсь, то рухну
(какие слова противные),
а вокруг - совсем не разруха,
а вынужденная рутина,
её механика позволяет свободу
(Мысли свободу. Но зачем и куда?),
и я зависаю, как-будто смотрю на воду,
рутина - та же вода,
течёт себе и течёт,
параллельно с кровью и временем,
всего-то разницы где отсчёт
и ощущение настроения.
Прислониться... да где тот слон,
бивни спилены, сам в бегах,
только моськи со всех сторон
орошают дорожный знак
на котором есть три стрелы,
три дороги есть впереди,
да три буквы, а смысл один -
да иди уже ты, иди...

(Сборник "Осторожно, двери!")



l_u: (Liza)
                                "Здравствуй, дедушка Мороз, борода из ваты..."



- Что ты, дедушка, принёс нам на Новый Год?
Что волочишь ты в мешке, что же, что же в нём?

- Это рухлядь, малыши. Подлый перевод
времени моей души в преющий объём.
В чистом поле дом стоит, в доме том чердак,
там копилось барахло в надежде на нужду,
зачерпнул я наугад (видите - черпак)
и теперь вот с этим всем в гости к вам иду!

- Что ты, дедушка, зачем рухлядь нам нужна?
Фляжка, кукла и протез для чужой ноги?

- Это, внучечка, тебе. Будешь ты жена...
да неважно, всё равно сопьёшься от тоски.

- Дед, зачем ты нам принёс вазу и ремень?

- Для цветов и для битья, дорогой внучок.
Будешь нюхать ты пыльцу, будешь ты болеть,
будут все тебя жалеть, поскольку - дурачок.

- Убирайся, дед, скорей! Забирай мешок!
Уходи, чтоб не видать здесь твоей ноги!
Ты зачем чужую жизнь в подарок приволок?
Ты, наверное, фашист! Мы - твои враги!
Есть у нашего отца потайной чердак,
там хранит он всякий стыд, есть там и ружьё.
Не уйдешь - убьём тебя, седая борода,
а наш преданный Джульбарс пусть тебя сожрёт!

- Ладно, детки, ухожу, забираю хлам.
Пусть не шепчут мертвецы вам из-под земли.
В телевизоре живёт судьбоносный хам,
он расскажет вам о том, как вы всех смогли.

(Сборник "Осторожно, двери!")




* * *

Dec. 15th, 2014 09:20 am
l_u: (Liza)

Боже ж мой, дребезжит
личность,
ой, дребезжит,
как лунный свет в стакане, а поезд едет,
а луна за поездом всё бежит, бежит,
как умеют бегать безумцы и дети.
Тонкий звон в ушах, этот тихий звон
совпадает нотой с тоской ущерба.
Тварь дрожащая плачет, со всех сторон
обступают тени её зачем-то.
Каждой твари по паре, каждой твари - по тени,
в этом зыбком кругу, сохраняя рассудок,
но теряя надежду, я живу тем не менее
в состоянии дребезжащей посуды.

(Сборник "Осторожно, двери!")

l_u: (Liza)
А если встретишь в тумане белёсый взгляд,
и если носитель его часто использует слово "Бог",
прикинься зажравшейся сволочью, отступи назад,
как-будто бы ты разведчик, в кустах залёг.
И не бери языка, это не тот язык,
переводчик не справится, он сломается и заплачет,
поскольку носитель идеи (сорри) - возвышенный паразит,
тебя он решит как задачу для сверхзадачи.
И не пытайся промыть этот мутный взгляд,
он самогонен, будет плохо и страшно,
прикинься уставшей скотиной и отступи назад,
а он пусть ступает по пашне.
А ты посиди в сторонке, вина попей,
попробуй найти эпитет, посмейся над ним,
взгляни на колонны идущих в тумане людей
и давай-ка назад,
к своим.

(Сборник "Осторожно, двери!")
l_u: (Liza)
Жаркое месиво потных ладоней
одобрит идею.
Лицо одинокое молча утонет
в сомненьи.
Последним толчком персонажьего сердца
отброшен,
падает лист дневника иноверца
издохшего.

Ползает этот листок на исписанном брюхе,
треплет его за загривок декабрьский ветер,
на сизые строчки слетаются белые мухи,
мусолят его в мёрзлых лапках, и крутят, и вертят.

Бедный, ну что ж ты, листок, оторвался, родимый?
Медным, великим, насыщенным стоном накрылся?
Униженным, белым и голым, как леди Годива
по улицам сонным и чахлым ты жалко влачился.

И спутались строчки, расплылись чернила и знаки,
нет более чёткости мысли, как всё отсырело...
Высокое небо да низкое брюхо собаки
расставят границы для мысли, для чувства, для тела.

(Сборник "Осторожно, двери!")
l_u: (Liza)
ИФТАХ
Ифтах, сын блудницы, предводитель разбойников. Когда аммонитяне напали на израильтян, старейшины призвали Ифтаха возглавить сопротивление, и он согласился при условии, что в случае победы станет во главе Израиля. Отправляясь на сражение, Ифтах поклялся в случае победы принести в жертву всесожжения первое существо, которое выйдет из ворот его дома. Когда Ифтах возвращался после победы, навстречу ему вышла любимая дочь, его единственный ребенок. Ифтах совершил обещанное Богу. В некоторых библейских комментариях обет Ифтаха интерпретируется как посвящение дочери служению Всевышнему.

А, может, не сжёг?
Может, и не.
Так часто бывает на этой войне,
на этой войне за себя самого,
и против себя. Итого:

Жила-была дочка. И жил-был отец -
воин, бастард, разбойник, беглец,
из этих, которые знают и могут,
дети удачи и пасынки Бога.

У дочки и сюси, и пуси, и косы,
всё, что захочет, то без вопросов,
может молиться и в рифму, и так,
вот на неё и молился Ифтах.

Да и с Всевышним всё, вроде, неплохо -
терпит стабильно и благосклонно,
овцы не дохнут, посевы не сохнут,
и виноград багровеет на склоне,
тихо вбирая и кровь, и тепло,
пенится в венах после сражений,
чтобы волной благодатной снесло
и заглушило невнятное жжение -
то ли глаза разъедает огонь,
то ли язык высыхает от жара...
Смеётся Ифтах: "Судьба - это конь,
надо хлестать, чтоб послушно бежала".

Нет у Ифтаха чувства вины,
присутствуют дерзость и чувство страны,
присутствуют гордость и трезвый расчёт,
и ангелы славы стоят за плечом,
и ангелы слева играют крылами,
и кровью кропят приграничную землю,
и вроде не звери, и вроде не лают,
а только зевают часто и нервно.
Ангелы справа в саванах белых
переминаются нетерпеливо,
как игроки в возвуждении нервном
делают ставки без перерыва.
Ифтах не почувствовал их суеты,
только дыханье чужое на холке,
ангелы всё же ужасно просты
и просто честны, как голодные волки.

Чувство молитвы интимно, светло,
радостью полнится тленное тело,
но если объектом назначишь стекло,
сам и уронишь, обычное дело.
Дело обычное - Бог не ревнив,
но назидателен: "Стой в обязательствах!"
Ифтах и стоит, разом всё уронив,
и чувство вины спорит с чувством предательства.

Вместо морали оставим слова,
пусть рассыпаются дробно и робко:
Клятва. Ошибка. Любовь. Без ума.
Жертва. Возмездие. Формулировка.

(Цикл "Еврейские страсти")


l_u: (Liza)
Ну как мне ответить правдиво
мучает ли ностальгия?
За однозначным "Нет"
мечутся тени по стенке,
по стенке из красного кирпича,
а маленький серенький
крадётся к бочку, рыча,
а курочка Ряба вниз головой
качается мерно в авоське,
тянет синие лапы ко всем, кто живой,
не мигает и шепчет: "Бойся",
и даже слов осторожных нет,
слова тут вообще ни при чём,
я знаю какой на дороге ответ
вымощен рубиновым кирпичом.
А выместить память свою на ком?
Кому предъявить счета
за коммуналку, за комбикорм,
за муть обходного листа...
Клейстер вязкого неба порыв укротит,
сизый слепок мгновенья - в альбоме.
Что ж меня всякий раз, как взгляну, коротит
от противной бессмысленной боли?


(Сборник "Осторожно, двери!")

* * *

Oct. 19th, 2014 09:22 am
l_u: (Liza)
Печаль тиха, мой друг, мой мёртвый друг,
и ею так же нужно наслаждаться,
как наслаждается возможностью оваций
пресыщенный усталый Демиург,
он хочет тишины и пустоты,
он хочет осени, беседки, рассуждений,
он пьёт вино, слова его просты,
жестоки, но слезливы тем не менее.
Крахмальная осенняя печаль,
всё хрустко, всё продуманно и пышно,
и каждая скамейка, как причал,
а каждый ждущий на скамейке - лишний.
Ведь это осень, так чего же ждать?
Пришла пора прощаний и печали,
когда себя так хочется обнять
и выйти чуть ссутулившись, с вещами.

(Сборник "Осторожно, двери!")
l_u: (Liza)
Осенний хмель. Осеннее вертиго.
Веретено безмозглых паучков,
летят на ниточках, надеясь на интригу,
на хэппи-энд расширенных зрачков.

Ладони воспалённого пространства
поддержат в танце, запятнают свет,
с самой собой так жалобно прощаться,
а не с собой, пожалуй, что и нет.

Мелодия осеннего вертиго
толкает в спину - ну-ка, покружись!
Прослыть безумной лучше превентивно -
про это ведает всяк сущий шиз.

И ткётся ткань осеннего гипноза,
вуаль и морок, онейроид дня.
Великолепие с мучительным прогнозом
творится для единственной меня!

(Сборник "Осторожно, двери!")
l_u: (Liza)
Раздраженья голос звонок,
в нём заплаканный ребёнок,
в нём безмозглая старушка,
в нём промокшая подушка,
голос ржавых шестерёнок,
и подбитый воронёнок,
и визгливая тоска
полицейского свистка.

Ненависти голос тускл,
в нём дрожит над глазом мускул,
а под мускулом во взгляде
дробь победы на параде,
барабаны эшафота,
и притворная зевота,
и готовность слишком много
сделать не во имя Бога.

А смиренья голос страшен,
в нём всегда немало фальши,
равнодушия и скорби,
и шипенья вялой кобры,
шарканья убогих тапок,
черноты, и тайных знаков,
и противной тишины
пред которой все равны.

(Сборник "Осторожно, двери!")

* * *

Sep. 5th, 2014 09:34 am
l_u: (Liza)
Буду помнить хорошее, глядя как рушится мир.
А как же он рушится? Просто. Подтаивает и падает,
глаза у людей стекленеют, в них отражения дыр,
в речах отпечатки сажи, а в воздухе запах падали.

Раньше носили клёши, нынче разносят клише,
вот стоит твой дружок вчерашний и веско штампует воздух,
и, чем ласковей ваше прошлое, тем тоскливей тебе и страшней,
а вокруг осторожные люди принимают специальные позы.
Page generated Jun. 22nd, 2025 11:08 pm
Powered by Dreamwidth Studios